Малыш 44 - Страница 118

118

Лев и Раиса остановились. Впереди, на обоих берегах, раскинулась небольшая деревушка, которую река разрезала пополам. Здесь был колхоз. Они вышли из воды шагах в пятистах от первых домов. Было уже поздно, и на землю опускались сумерки. Лев сказал:

— Кто-нибудь из жителей наверняка еще трудится на огороде или во дворе. Мы можем тайком пробраться в дом и украсть еду и одежду.

— Ты хочешь стать вором?

— Мы не сможем ничего купить. Если они заметят нас, то выдадут властям. За головы сбежавших заключенных назначается награда, которая намного превышает то, что они зарабатывают за год.

— Лев, ты слишком долго проработал на Лубянке. Эти люди не питают особой любви к государству.

— Зато им, как и всем прочим, нужны деньги. И они так же, как и все остальные, хотят выжить.

— Нам предстоит преодолеть сотни километров пути. Пойми, сделать это в одиночку нам не удастся. У нас нет ни друзей, ни денег, у нас нет вообще ничего. И мы должны убедить чужих и незнакомых людей помочь нам — мы должны будем убедить их в правоте нашего с тобой дела. Это — единственный способ. Единственный шанс. И единственная наша надежда.

— Мы с тобой — изгои, государственные преступники. За укрывательство им грозит расстрел. Не какому-нибудь отдельному человеку, который поможет нам, а всей деревне. Чиновники не задумываясь приговорят каждого из них к двадцати пяти годам лагерей и отправят всех жителей до единого, включая детей, на север.

— Именно поэтому они и помогут нам. Ты утратил веру в народ этой страны, потому что тебя все время окружали люди, обладающие властью. А государство и эти деревни очень далеки друг от друга, государство не понимает их жителей и совершенно не интересуется ими.

— Раиса, это все разговоры диссидента-горожанина. И к реальному миру они не имеют никакого отношения. Они будут безумцами, если согласятся помочь нам.

— У тебя короткая память, Лев. Ты уже забыл, как нам удалось сбежать? Мы сказали правду товарищам по несчастью. И они помогли нам, помогли все, а их было несколько сотен, примерно столько же, сколько здесь жителей. А ведь заключенным из нашего вагона наверняка грозит какое-нибудь общее наказание за то, что они не предупредили охрану. Зачем, спрашивается, они это сделали? Что ты им предложил?

Лев промолчал. А Раиса продолжала:

— Если мы обворуем этих людей, то превратимся в их врагов, тогда как на самом деле мы их друзья.

— Значит, ты предлагаешь открыто войти в деревню, остановиться на площади, словно мы одна семья, и поздороваться с ними?

— Именно так мы и поступим.

И они вместе прошли по деревенской улице, словно возвращались с работы и имели полное право находиться здесь. Их окружили мужчины, женщины и дети. Дома здесь строили из дерева и глины, это были так называемые «мазанки». Сельскохозяйственное оборудование устарело еще сорок лет назад. Все, что от них требовалось, — передать беглецов властям и получить за это богатое вознаграждение. Как они могли отказаться? У этих людей ничего не было.

Глядя на окружающие их враждебные лица, Раиса заговорила:

— Мы — заключенные. Мы сбежали из поезда, который вез нас в лагерь, где мы наверняка умерли бы. За нами гонятся. Нам нужна ваша помощь. Но мы просим ее не для себя. Рано или поздно нас поймают и убьют. Мы уже смирились с этим. Однако до этого мы должны выполнить одно задание. Пожалуйста, позвольте нам объяснить, почему мы нуждаемся в вашей помощи. Если вам не понравится то, что вы услышите, тогда можете не иметь с нами никаких дел.

Вперед выступил мужчина лет сорока с небольшим. На лице у него читалось сознание собственной значимости. Он важно произнес:

— Как председатель колхоза, считаю своим долгом заявить, что в наших интересах сообщить о них властям.

Раиса обвела взглядом лица деревенских жителей. Неужели она ошиблась? Неужели государство успело наводнить своими осведомителями и информаторами все деревни, заразив ими систему местного управления? Но тут раздался мужской голос:

— А что ты будешь делать с вознаграждением, тоже отдашь его государству?

Собравшиеся засмеялись. Председатель покраснел и обиженно насупился. С облегчением Раиса поняла, что он был кем-то вроде местного шута, марионетки. Реальной властью он не обладал. Тут подала голос стоявшая в задних рядах пожилая женщина:

— Накормите их.

И на том все споры прекратились, словно оракул сказал свое веское слово.

Их пригласили в самую большую избу. В просторной комнате, где готовилась еда, их усадили и предложили напиться. В печи развели огонь. Тем временем в избе уже было не протолкнуться. На полу рассаживались детишки, чтобы не мешать взрослым, глядя на Льва и Раису так, как городская детвора в зоопарке рассматривает экзотических животных. Из соседнего дома принесли свежий, только что испеченный и еще горячий хлеб. Они поели, пока их мокрая одежда сушилась на печи. Когда какой-то мужчина извинился за то, что не может дать им новую одежду, Лев лишь кивнул в ответ, растерявшись от столь неожиданной щедрости. Он мог предложить им взамен лишь свой рассказ. Доев хлеб и запив его водой, он встал.

Раиса следила за выражением лиц собравшихся мужчин, женщин и детей, пока они слушали Льва. Он начал с убийства Аркадия, маленького мальчика из Москвы, с убийства, которое ему приказали замять. Он говорил о том, какой стыд испытывал, когда убеждал семью ребенка в том, что произошел обычный несчастный случай. Далее он рассказал им о том, как его выгнали из МГБ и перевели в Вольск. Он описал свое изумление, когда обнаружил тело еще одного ребенка, убитого аналогичным образом. Аудитория единодушно ахнула, словно он показал им какой-то фокус, когда Лев сообщил, что кто-то регулярно совершает подобные убийства по всей стране. Кое-кто из родителей поспешил отослать детей прочь, после того как Лев предупредил их, о чем будет рассказывать дальше.

118