Малыш 44 - Страница 40

Центр тяжести в их отношениях сместился — теперь уже он помогал им, причем намного больше, чем когда-то они помогали ему. Но Льву нравился сложившийся порядок вещей. Он гордился тем, что смог обеспечить им спокойную и несложную работу. Вежливой просьбы оказалось достаточно, чтобы его отец стал мастером на фабрике по производству боеприпасов, куда его перевели со сборочного конвейера, а мать, которая целыми днями сшивала полотнища парашютов, получила аналогичное повышение в должности. Благодаря ему они стали лучше питаться: теперь им больше не нужно было выстаивать длинные очереди за такими товарами первой необходимости, как хлеб и гречка; вместо этого он открыл им доступ к спецторгам, особым магазинам, не предназначенным для широкой публики. В этих торговых заведениях для избранных можно было купить неслыханные деликатесы — свежую рыбу, шафран и даже плитки настоящего темного шоколада, а не подделку, в которой какао-бобы заменяли смесью ржи, ячменя, муки и гороха. Если у родителей возникали проблемы с шумными и скандальными соседями, этим соседям оставалось шуметь и скандалить совсем недолго. Прибегать к насилию или угрозам не было нужды; достаточно было намекнуть, что они имеют дело с семьей, располагающей такими связями, о которых соседи могли только мечтать.

Эта квартира, которой для них тоже добился он, находилась в приятном районе северной части города — в невысоком здании, где каждая семья могла похвастаться отдельной ванной с туалетом, а также крошечным балконом, выходящим на поросшие травой газоны и тихую боковую улочку. Они не делили ее ни с кем, что в этом городе считалось роскошью. После пятидесяти лет лишений и тягот они наконец смогли насладиться спокойной старостью, чему были несказанно рады. Они привыкли к комфорту. И теперь их благополучие повисло на тонкой ниточке карьеры Льва, которая грозила оборваться.

Лев постучал в дверь. Когда его мать, Анна, открыла ее, на лице у нее отразилось удивление, и на мгновение она даже лишилась дара речи, но тут же справилась с волнением. Шагнув через порог, она обняла сына и восторженно заговорила:

— Почему ты не предупредил нас, что придешь? Мы слышали, что ты болел, но, когда пришли навестить тебя, ты спал. Раиса впустила нас. Мы стояли и смотрели на тебя, я даже держала тебя за руку, но что мы могли сделать? Тебе нужно было отдохнуть. Ты спал, как младенец.

— Раиса говорила мне о том, что вы приходили. Спасибо за фрукты — лимоны и апельсины.

— Но мы не приносили никаких фруктов. По крайней мере мне так кажется. Но я старею. Может быть, я что-то напутала!

Услышав разговор, из кухни вышел его отец, Степан, и с трудом протиснулся в прихожую мимо жены. В последнее время она чуточку располнела. Они оба прибавили в весе. И хорошо выглядели.

Степан обнял сына.

— Поправился?

— Да, спасибо.

— Вот и хорошо. Мы очень беспокоились о тебе.

— Как твоя спина?

— Уже давно не болит. Одно из преимуществ администратора состоит в том, что теперь я лишь смотрю за тем, как работают другие. Я хожу по цеху, вооружившись бумагой и карандашом.

— Ни к чему чувствовать себя виноватым. Ты свое отработал.

— Может быть, но люди начинают смотреть на тебя по-другому, когда ты больше не являешься одним из них. Мои друзья уже не так дружелюбны, как раньше. Если кто-нибудь опоздает, докладывать об этом придется мне. Слава богу, пока никто не опаздывал.

Лев прокрутил в голове его слова.

— А что ты станешь делать, если такое случится? Доложишь об этом?

— Я просто напоминаю им каждое утро, чтобы не опаздывали.

Другими словами, отец не станет доносить на друзей. Скорее всего, он уже пару раз делал вид, что ничего не заметил. Сейчас было неподходящее время, чтобы предостерегать его, но рано или поздно такая щедрость могла выйти ему боком.

На кухне в медной кастрюле варился кочан капусты. Его родители как раз готовили голубцы, и Лев сказал, что они могут поговорить и здесь, так что не стоит ради него бросать начатое. Он отошел в сторонку и стал смотреть, как его отец готовит начинку (мясной фарш из свежего, а не сушеного мяса, которое они смогли достать только благодаря Льву), натертая морковь (вновь доступная только благодаря ему) и вареный рис. Мать стала отделять от кочана поблекшие капустные листья. Его родители уже поняли — что-то случилось, и ждали, пока он не расскажет им, в чем дело. Лев был рад, что они заняты.

— Мы никогда особенно не разговаривали о моей работе. Это и к лучшему. Бывали времена, когда она казалась мне тяжелой. Я делал вещи, которыми нельзя гордиться, но которые были необходимы.

Лев помолчал, пытаясь найти нужные слова. Он спросил:

— Кто-нибудь из ваших знакомых был арестован?

Вопрос был неловким и тягостным, и Лев прекрасно понимал это. Степан и Анна переглянулись, прежде чем вернуться к приготовлению голубцов. Они были явно рады тому, что им есть чем заняться. Анна пожала плечами.

— Все знают кого-нибудь, кто был арестован. Но мы не ставим это под сомнение. Я говорю себе: это ведь вы, офицеры, располагаете уликами и доказательствами. Я знаю о людях лишь то, что вижу сама, а казаться нормальным, лояльным и милым очень легко. Твоя работа в том и состоит, чтобы видеть дальше. Ты лучше знаешь, что нужно этой стране. И не нам судить об этом.

Лев кивнул, соглашаясь, и добавил:

— У этой страны много врагов. Нашу революцию ненавидят во всем мире. Мы должны защищать ее. К несчастью, даже от самих себя.

Он помолчал. Он пришел сюда не для того, чтобы повторять партийную риторику. Его родители замерли, глядя на своего сына; их пальцы были перепачканы мясным соком и маслом.