Малыш 44 - Страница 58

— Приехали.

Поезд втягивался на станцию. Они взяли свои чемоданчики и сошли на платформу. Здесь было холоднее, чем в Москве: температура упала как минимум на пару градусов. Они стояли, похожие на двух эвакуированных детишек, впервые в жизни оказавшихся в деревне, растерянно глядя на незнакомый пейзаж. Они не получили никаких указаний. Они никого здесь не знали. У них не было даже телефонного номера, по которому следовало позвонить. И здесь их явно никто не ждал.

В здании вокзала было пусто, если не считать мужчины, сидевшего за окошечком билетной кассы. Он выглядел совсем юным, не старше двадцати лет, и пристально смотрел на них, когда они появились у дверей. Раиса подошла к нему.

— Добрый вечер. Нам нужно попасть в Управление милиции.

— Вы из Москвы?

— Да.

Мужчина открыл дверь кассы и шагнул через порог в главный зал. Он показал через стеклянные двери на площадь снаружи.

— Они ждут вас.

В ста шагах от входа в вокзал стояла милицейская машина.

Пройдя мимо запорошенной снегом стелы с профилем Сталина, похожей на окаменелый оттиск, Лев и Раиса направились к машине ГАЗ-20, явно одной их тех, что выпускались на заводе. Подойдя ближе, они увидели, что впереди сидят двое мужчин. Открылась дверца, и один из мужчин, широкоплечий здоровяк средних лет, вышел наружу.

— Лев Демидов?

— Да.

— Я генерал Нестеров, начальник милиции Вольска.

Лев подумал про себя, с чего бы это генерал решил встретить их лично. Наверняка ведь Василий распорядился, чтобы с ним обошлись без всяких любезностей. Но то, что сказал Василий, решительно ничего не значило: прибытие бывшего сотрудника МГБ, да еще из Москвы, должно было насторожить местную милицию. Они бы ни за что не поверили, что его перевели сюда рядовым участковым, и обязательно сочли бы, что за всем этим скрывается какая-то интрига, и, в чем бы она ни заключалась, он непременно будет докладывать обо всем в столицу. И чем настойчивее пытался Василий убедить их в обратном, тем больше подозрений внушал. Иначе зачем руководству МГБ вздумалось отправлять своего оперативника за сотни километров в небольшое захолустное отделение милиции? Это не имело никакого смысла — в бесклассовом обществе милиция обреталась где-то возле самого дня.

Каждого школьника учили, что убийства, кражи и изнасилования являются признаками капиталистического общества, посему роль милиции была низведена до минимума. У граждан не возникало потребности воровать и убивать, потому что все они были равны. Именно по этой причине милиция считалась всего лишь вспомогательным подразделением Министерства внутренних дел, низкооплачиваемым и не пользующимся уважением. На службу в нее принимали второгодников, исключенных из средних школ за неуспеваемость, уволенных за проступки военных и тех, чье понятие о справедливости можно было купить за полбутылки водки. Официально уровень преступности в СССР считался стремящимся к нулю. Газеты часто называли умопомрачительные суммы, которые Соединенные Штаты Америки вынуждены были тратить на профилактику преступлений, на сверкающие лаком полицейские автомобили и полисменов в отутюженной чистенькой форме, торчавших на каждом углу, без которых общество просто перестало бы существовать. На Западе многим достойным мужчинам и женщинам приходилось бороться с преступностью, в то время как они могли бы с куда большей пользой потратить свое время, например, на строительство детских садов или еще чего-нибудь. Здесь же людские ресурсы не растрачивались впустую: требовалась лишь плохо организованная банда сильных, но в остальном ни на что не годных мужчин, способных утихомиривать пьяные ссоры и драки. Так дело обстояло в теории. Лев не знал, как статистика преступлений выглядит на практике. И особого желания узнавать ее у него не было, поскольку тех, кто разбирался в подобных вещах, регулярно ликвидировали. Передовицы «Правды» пестрели производственными показателями, впрочем, равно как и страницы в середине и в конце газеты. Хорошие новости были единственными, которые заслуживали публикации: высокий уровень рождаемости, заоблачные цифры пассажирских и грузоперевозок по железной дороге, строительство новых каналов.

Учитывая все вышеизложенное, приезд Льва стал событием из ряда вон выходящим. Должность в МГБ предполагала наличие большего блата, уважения, влияния и материальных благ по сравнению с любой другой работой. И никакой офицер добровольно не согласился бы на понижение. А если он чем-то опорочил себя, то почему его просто не арестовали? Даже отвергнутый МГБ, он все равно нес на себе его отпечаток — и этим при случае можно было воспользоваться.

Нестеров отнес их чемоданы в машину с такой легкостью, словно они ничего не весили. Он погрузил их в багажник, после чего распахнул перед вновь прибывшими заднюю дверцу. Оказавшись внутри, Лев наблюдал, как его непосредственный начальник усаживается спереди рядом с водителем. Он был огромен даже для этого внушительного и вместительного автомобиля. Генералу пришлось задрать колени чуть ли не до подбородка. За рулем сидел молодой офицер. Нестеров не дал себе труда представить его. Как и в МГБ, в милиции существовала практика закрепления водителей за определенными автомобилями. Офицерам не предоставляли машины в личное пользование, и сами они не садились за руль. Водитель тронул автомобиль с места и выехал на пустую дорогу. Других машин не было.

Некоторое время Нестеров молчал. Он явно не хотел показаться чрезмерно любопытным, но потом взглянул на Льва в зеркало заднего вида и сказал: